Более тысячи лет назад, в сентябре девятьсот восьмидесятого года, накануне самого большого праздника – Михраджана, в Бухаре родился удивительный человек. Если и сегодня его имя назвать врачу – он скажет, что это великий врач. «Он известный астроном, математик», – скажут математики. «Он ведь теоретик геологии», – скажут геологи. «И теоретик музыки», – добавят музыканты. «И знаменитый поэт, писатель», – скажут литераторы. И все они будут правы. Имя этого человека – Абу Али Хусайн ибн-Абдаллах ибн-Хасан ибн-Али ибн-Сина.

В Средней Азии рассказывают и поют о нем легенды. Мусульманские библиотеки бережно сохраняют его рукописи, и немногим людям разрешено прикасаться к ним. О многих же книгах известно только из истории, ибо через сто лет после смерти Ибн Сины фанатики из Багдада на главной площади сожгли многие его труды. А еще через столетие автор “Канона” стал широко известен на Западе. Его труды переводились с арабского на другие языки и расходились во множестве рукописей. После изобретения книгопечатания в XV веке, в числе первых изданий, сразу же после Библии, были напечатаны пять томов «Канона врачебной науки» Авиценны, так в Европе называют этого поистине Мудрого Человека.

С рождения маленький Хусайн отличался от других детей. Он рос любознательным и непоседливым ребенком. Однажды он держал в руке глиняную игрушку и неожиданно ее уронил. Игрушка, конечно, разбилась. И тогда маленький Хусайн сказал первое слово: «Почему»? С тех пор это слово он повторял много раз в день.

Это удивительно, как много может запомнить маленький человек, если он умеет уже говорить и думать. Про Хусайна рассказывают такую историю. Это случилось, когда из всех слов он умел говорить только «почему». Служанка показывала золотое кольцо Хусайну и нечаянно уронила его в мешок с крупой. А в этот момент ее отвлекли, куда-то позвали, и она про кольцо забыла. В мешок насыпали крупы доверху и вынесли из дома в хранилище. Все это видел маленький Хусайн. На другой день про драгоценное кольцо вспомнила мать, смотрит – а его в доме нет. И заподозрила служанку: «Только ты и могла украсть, в доме никого посторонних не было». Служанка заплакала, но ей не поверили, и выгнали ее из дому. Хусайн махал руками и громко плакал. Никто не знал, почему у него испортилось настроение. Он плакал два дня, повторял одни и те же звуки, но в них никто не узнавал слова. Через несколько дней он научился говорить слова так, что его стали понимать взрослые. Первая его фраза была о служанке и о кольце, и о несправедливости.

Взрослые удивились, принесли мешок, вспороли его, высыпали крупу, смотрят – прав маленький Хусайн. Нашли служанку, извинились, наградили ее, но она назад не вернулась, хотя все следующие годы рассказывала эту историю про удивительного малыша Хусайна.

А вот еще одна удивительная история. К Абдаллаху (отцу Хусайна) приехал дядя. Был вечер, в комнате горели светильники. На ковре сидели Абдаллах и гости. Около Абдаллаха сидел маленький Хусайн. Сидел тихо, слушал беседу взрослых. Говорили, что он уже слова произносит, этот маленький мальчик. Но какие слова может сказать ребенок, если в жизни он сделал еще только несколько боязливых шажков?

Каково же было удивление гостей, когда этот ребенок вдруг заговорил стихами. Самыми настоящими стихами. Дядя, рассказывая о каком-то своем знакомом, решил процитировать строки из Рудаки. «Тех, кто жизнь прожив, от жизни не научится уму», – сказал он и вдруг забыл следующую строку. Всегда знал, а тут забыл. Он даже пальцами хрустнул от нетерпения.

И вдруг маленький Хусайн продолжил: «Никакой учитель в мире не научит ничему».

«Да-да, именно так у великого Рудаки», – сказал дядя, а потом вдруг уставился на мальчика в немом изумлении.

И ночью дядя не мог заснуть. Ворочался, поражался и охал, возвращаясь в мыслях к удивительному ребенку, которого родила племянница Ситора.

С раннего детства Хусайн учил Коран, ведь каждый мусульманин должен знать эту главную книгу. Учитель мальчика был очень строг и на все вопросы Хусайна: «Откуда на небе звезды?», «Почему умирают люди?», отвечал: «Учи Коран, там на все есть ответы». И Абу Али учил его с огромным старанием.

Про Хусайна рассказывают такую легенду. Еще в раннем детстве благодаря своей чуткости он мог «разделить волосок на сорок частей». Все ученики удивлялись его способностям. Однажды они решили испытать его: пришли в школу раньше Хусайна и подложили под коврик, на котором всегда он сидел, листок бумаги. Начались занятия. Все ученики следили за поведением мальчика. Хусайн вел себя странно. Он то поднимал голову к потолку, то опускал ее вниз. Потом удивленно сказал: «Не знаю, или потолок в нашей школе немного опустился, или чуть-чуть поднялся пол, но только высота стены изменилась».

Через несколько месяцев обучения Хусайн сказал учителю: «Я выучил весь Коран, теперь я могу задавать вопросы?»

– Зачем ты так нехорошо обманываешь меня, – обиделся учитель. – Коран учат долгие годы, и то редкие мусульмане знают его наизусть. Им дают почетное звание – хафиз.

– Значит, я хафиз, – сказал Хусайн – потому что я выучил все до последней главы.

Учитель начал экзамен: “А сура «Подаяние» ... а сура «Совет»...”

Хусайн рассказывал все. Так не знал Коран даже сам учитель – важный хатиб Убайд.

– А теперь, – спросил Хусайн, – я могу задать тебе свои вопросы?

– Я не знаю, – ответил учитель растерянно. – Вот что, я скажу твоему отцу, чтобы он больше не приводил тебя. Ты в самом деле хафиз. Когда-то в своем детстве я задал учителю такие же вопросы. Он больно выпорол меня. С тех пор я понял, что все ответы лежат в Коране, и перестал спрашивать других и себя. Если же ты не найдешь в Коране ответы, тебе будет плохо жить. Трудно и плохо. Так сказал старый Убайд. С тех пор Хусайн не ходил в мактаб изучать Коран.

Одновременно Ибн Сина ходил к другому учителю. Он обучал его адабу (грамматике, стилистике и поэтике). Кроме того, он изучал арифметику и алгебру, а потом под руководством своего домашнего учителя Абу Абдаллаха ан-Натили начал изучать логику, Евклидову геометрию и “Альмагест” Птолемея. Однако скоро Натили вынужден был признать, что исчерпал свой учебный материал и уже не в состоянии удовлетворить познавательный интерес мальчика.

– Я должен уйти из вашего дома. Я, бедный старик, всю свою жизнь думал о законах мира, скитался в пустынях, голодал в городах, изучал движение небесных светил и только под конец жизни дознался, открыл то, что ты мне сказал минуту назад. Страшно так думать, но мне кажется, что расположение небесных тел действительно мало влияет на судьбу человека. Но ты никому, кроме меня, не сказал об этом?

– Нет.

– И ответь, хотя недостойно учителя спрашивать так, я давно хотел узнать, зачем тебе все эти знания, зачем ты не спишь по ночам, сидя над книгами? Или у твоего отца мало денег? Или у вас плохой дом? Неужели ты не понимаешь, что знания не дают счастья? Ты будешь в постоянных муках, всегда терзать самого себя – вот что тебя ждет. Неужели ты еще этого не понял?

– Но я не могу иначе, – ответил Хусайн. А старик внезапно подумал: «Он совсем не мальчик, нет, он только кажется мальчиком. Может быть, он взрослей меня».

– Я не могу прожить часа, не узнав хоть немного нового, – продолжал Хусайн. – Я должен постоянно узнавать новое о мире, иначе я просто не могу жить.

– У тебя будет тяжкая судьба. Но когда-нибудь, через тысячу лет, говоря о тебе, люди вспомнят и мое имя – Натили. Я ведь все-таки учил тебя, хоть немного...

Дальше Ибн Сина самостоятельно продолжал свое учение. Он с увлечением занялся изучением естественных наук, и, прежде всего, медицины.

«Зачем живет человек? – думал ночами Хусайн. – Неужели, чтобы умереть? Зачем же он тогда радуется и страдает? Зачем ученый всю жизнь тратит на знания, наконец, набирает этих знаний достаточно и тут же умирает? Неужели он всю жизнь искал знания, чтобы унести их в могилу? Для чего живу я сам? Главная жизнь моя будет в загробном мире – так учат богословы. Значит, сейчас я живу неглавной жизнью?» В это он не хотел и не мог поверить.

«Сейчас я живу неглавной жизнью». От этой мысли болело сердце, оно не соглашалось с этой мыслью. «А если бы человек жил на земле столько, сколько хотел… Я хочу жить долго». И вдруг Хусайн поразился простой мысли: «Для этого же и существует медицина! Как я раньше не догадался об этом! – думал он. – Медицина нужна для того, чтобы продлить жизнь человеку на земле. А может быть, кто-то захочет жить вечно. Может быть, уже есть такие лекарства, которые делают людей вечными? Надо больше читать книг».

С этими мыслями он ложился спать и ходил по улицам, он улыбался этим мыслям. «Я развяжу узел смерти! – думал Хусайн. – Для этого стоит жить. Главным моим делом станет медицина. Я сделаю людей долгими жителями. Вот для чего я буду жить».

Теперь Хусайн постоянно читал медицинские книги и одновременно он занимался врачебной практикой – бесплатно лечил больных.

В возрасте 17 лет Ибн Сина, как врач, пользовался в Бухаре такой славой, что был приглашен ко двору Нуха ибн Мансура, который долгое время болел, и лечившие его придворные врачи ничем не могли ему помочь.

– Слышали? Его повезли лечить больного эмира, – шептали люди. – Ну, хорошо, он лечил нас, смертных. Но нас ведь легко вылечить, мы простые люди. А у великого человека – у него и болезни великие! Пропала голова мальчика!

– И этот мальчишка будет указывать нам, известным знатокам медицины! – врачи насмешливо кивали головами.

Ибн Сине удалось в короткий срок вылечить правителя, и в благодарность за это молодой ученый попросил разрешения пользоваться дворцовой библиотекой, которая была одной из лучших и богатейших библиотек на всем Ближнем Востоке.

– Я понимаю, что моя просьба велика. Ведь эта библиотека – она единственная, в мире больше не осталось...

– Можно. Конечно можно, – ответил эмир. – И еще, ты назначаешься придворным врачом и будешь жить во дворце под охраной стражников.

Отныне мысли Хусайна были заняты единственным – библиотекой. Через много лет, рассказывая ученику Джузджани свою биографию, Ибн Сина так вспомнит об этой библиотеке: «Я нашел в этой библиотеке такие книги, о которых не знал и которых не видел больше никогда в жизни. Я прочитал их, и мне стало ясно место каждого ученого в своей науке. Передо мною открылись ворота в такие глубины знания, о которых я не догадывался».

В результате работы в этой библиотеке Ибн Сина расширил свои научные познания до грандиозных масштабов. Основательно усвоив логику, естествознание, медицину и другие науки, он перешел к метафизике, считавшейся тогда одним из основных разделов философии. И еще он начал писать стихи.

В детстве учитель словесных наук объяснил Хусайну правила стихосложения. Рифмовать, складывать строки в определенном размере-ритме, умели многие грамотные люди. Но лишь когда в этих строках смеялось и тосковало собственное сердце, когда и другие сердца не оставались равнодушными, заслышав эти строки, лишь тогда рифмованные фразы становились стихами.

Первые стихи Хусайн сочинял для забавы. Это было интересно – будничные слова вдруг становились то торжественно-величественными, то печальными. Постепенно все больше чувства и мысли было в его стихах. Их уже знали многие в Бухаре, передавали друг другу.

В Бухаре наступали смутные времена. Разбойники сожгли библиотеку эмира…

Однажды в дом Ибн Сины пришел знатный гость: «Да-да, такое богатство сгорело. А ты многое успел узнать, занимаясь в этой библиотеке?»

– Много, – сказал Хусайн уклончиво, – но не достаточно.

– Так не сможешь ли ты составить для меня книгу, в которой будет рассказано обо всех знаниях. Я понимаю, что не в силах заплатить за это с такой щедростью, на какую способны лишь цари, но и моя благодарность будет полезна в такое время.

– Это невозможно. Чтобы рассказать, что содержится в тысяче книг, надо написать новую тысячу книг. Я, конечно, помню все наизусть и мог бы все восстановить, но для этого нужна жизнь.

После долгих уговоров Хусайн согласился. Все-таки это был заработок. Он писал днем и ночью. И написал довольно быстро. Получилась толстая книга. В ней было рассказано обо всех науках, кроме математических. Иногда Ибн Сина не удерживался и вместо пересказа начинал спорить с древними авторами. Споры тоже были записаны в сборник. Книга так и называлась «Собранное».

Хусайн еще не успел окончить первую книгу, как пришел другой заказ, написать книгу по этике. Называлась книга эта «Книга благодеяния и греха». Ибн Сина работал с большой самоотдачей и интересом. Но обстановка в Бухаре и смерть отца побудили его покинуть родной город и отправиться в длительное странствие. Отныне вся его жизнь проходила в скитаниях по чужим странам и городам. Но и в таких условиях Ибн Сина проводил научную работу и врачебную практику.

…На одном из вечеров у хорезмшаха ученый-врач Масихи прочитал отрывок из только что оконченной им медицинской книги. Все выступающие книгу хвалили. А сам Масихи был недоволен. «Ар-Рази написал медицинскую книгу, но в ней двадцать томов. Ее надо возить на верблюде», – говорил Масихи Хусайну. «К тому же в этой книге многое упущено, многое бездумно переписано из Галена и Гиппократа. Нужна иная книга, но никто еще не смог написать ее. И я не сумел. Надо, чтобы она охватила все медицинские знания, но была небольшой. Такую книгу может написать лишь мудрый человек с глубокой памятью, острым умом и огненным сердцем. Мне уже не написать такую книгу». Хусайн хотел рассказать Масихи о набросках своей медицинской книги, но удержался.

Часто вместе с Масихи они принимали больных. Масихи удивлялся умению Ибн Сины ставить точный диагноз, по еле заметным признакам узнавать причины болезни. Вместе с Масихи они делали хирургические операции. И тут учился Хусайн. Хотя Масихи уверял, что уже и сейчас Хусайн превосходит его. Вместе они работали и в химической лаборатории у Аррака. Там они ставили всевозможные опыты. А вместе с Бируни Абу Али занимался еще астрономией…

Но вновь сложившаяся ситуация вынуждает Ибн Сину покинуть и этот город и странствовать.

«Может быть, я достиг всего, для чего был рожден, – думал он иногда. – Лечу людей. Люди радуются и благодарят. Ни от кого не завишу, никому не обязан. Могу продолжать труды в науке… Нет, я еще много должен отдать людям, я должен передать им все, что знаю и умею сам».

И появляется книга «Среднее сокращение по логике», затем «Совокупные наблюдения» и книга по философии «Появление и возвращение». Самую главную свою книгу, книгу всей жизни, книгу, которая была необходима каждому врачу, он тоже, наконец - то, начал писать. «Канон врачебной науки» называлась она.

День проходил за днем… Утром – «Канон». Днем – занятия с учениками и лечение. Вечером – встречи и беседы. Ночью – опять написание книг. А потом наступало утро…

Ибн Сину любили все. О нем говорили, что он очень добрый человек, и что он лечит всех. А особенно охотно берется он лечить сложные болезни. И методы лечения у него необычные. О мудрости его ходили легенды.

Однажды пригласили Ибн Сину к правителю, у которого долго болел сын, лучшие доктора не могли вылечить его. Согласился Абу Али. Ну что же это за лечение такое забавное: водит новый врач сына по парку. И сидят они там, в тени деревьев, беседуют. Абу Али рассказывает истории, мальчик слушает, придворные тоже – подслушивают... Абу Али почти не лечит его лекарствами, дает лишь общеукрепляющие. Зато с ним много гуляет, приходит во дворец рано утром и заставляет его, самого сына правителя, делать гимнастику… Потом попросил слуг убрать мусор со дна бассейна. Этот бассейн был вырыт посреди сада, и долгие годы его не заполняли водой. Абу Али принялся учить мальчика плаванию. Через несколько месяцев ничто не угрожало здоровью ребенка. Он стал абсолютно здоров, бодр и весел.

«Канон врачебной науки» продвигался медленно. «Хорошо бы лет пять-шесть спокойной жизни», – думал Абу Али. Но спокойной жизни быть не могло, и вновь Ибн Сина вынужден покинуть город.

«Мне уже тридцать четыре года. Это возраст, когда подводят первые итоги. Это возраст, когда построен фундамент и стены построены. А где мой фундамент? Я еще многого не успел и почти ничего не сделал из того, что задумывал. Зачем я тогда живу?»

– Плакать? Нет, надо работать!

И Абу Али лечил людей. Джузджани (его ученик) помогал учителю.

– Я не перестаю удивляться, учитель, твоему умению, – говорил он. – Сейчас был мужчина, он даже не мог толком объяснить свою болезнь, а ты обнаружил у него зарождающуюся опухоль в желудке. Ты ведь не заглянул ему внутрь?

И Абу Али вновь объяснял ученику. Он рассказывал Джузджани о пульсе. «Пульс – это движение сосудов, слагающееся из сжатия и расширения»,– говорил Абу Али. «Некоторое время я упускал период сжатия. Я повторял исследования до тех пор, пока не почувствовал все его признаки. После этого передо мной открылись врата познания пульса. Я различаю особенности пульса ровного и неровного. (Джузджани напрягал память, старался все запомнить.) Пульс может быть волнообразный и веретенообразный, двухударный, долгий, дрожащий, короткий, малый, медленный, муравьиный. И все это надо уметь отличать. Пульс бывает также мягкий, напряженный, нервный, низкий, пилообразный, полный, пустой».

«Этого я не читал в медицинских книгах!» – удивлялся Джузджани.

«В книгах этого нет», – соглашался Абу Али. «О пульсе я напишу особый трактат, возможно, он войдет в «Канон». Жаль, что редкие врачи пока могут различать движения сосудов. Некоторые болезни, особенно скрытые от глаз, я определяю только по изменению пульса. Природа пульса сходна с природой музыки. По нарушению гармонии пульса можно отыскать тайную болезнь».

Есть такая легенда об Ибн Сине: Это было уже в то время, когда слава о нем разошлась по многим странам. Но не слава была нужна Ибн Сине. Всю жизнь он лечил больных людей и количество их не уменьшалось. Его призывали в города, умоляли посетить деревни. Деревень на его пути было много, и он не успевал осматривать всех больных. И тогда он предложил: «Пусть каждый больной житель деревни возьмет в руки по веревке, а другие концы этих веревок возьму в свои руки я. И по натяжению веревки, по теплу ее и дрожанию я буду определять болезни того, кто держит свой конец».

В одной деревне была хитрая, насмешливая женщина. Она ничем не болела и решила испытать чуткость Ибн Сины. Она взяла свою кошку, которая недавно окотилась, спрятала ее за пазухой, привязала к ее лапе веревку, а другой конец подала Ибн Сине.

«Сейчас мы проверим, вправду ли он такой хороший врач»,– шептала она соседям, хихикая.

Ибн Сина называл болезни разных людей и, наконец, дошел до женщины с кошкой. Он на секунду сделал удивленное лицо, еще раз потрогал веревку и сказал: «Эта больная пять дней назад принесла семерых котят. Она очень истощена, и ее требуется срочно напоить молоком. Никаких других лекарств ей не надо».

Абу Али проводил и различные операции: вправлял вывихи, исправлял искривленные позвоночники, он удалял камни из мочевого пузыря, вырезал полипы в носу, пятилетнему мальчику заправил глазную фистулу. Операциями на глазах он особенно гордился: « Я обязательно должен описать их в «Каноне», – говорил он вечером ученику, – чтобы каждый врач научился делать эти операции».

А вечером Абу Али продолжал писать «Канон». Джузджани переписывал набело.

Ибн Сина одновременно мог писать несколько книг. Однажды Джузджани попросил его написать или хотя бы продиктовать собственное толкование к книгам Аристотеля.

«Ты видишь, – ответил Абу Али, – я очень занят. Но я задумал книгу, которая будет полезна всем. Все свои знания, научные и философские, я постараюсь вложить в нее. Там будет и мое понимание Аристотеля». Эта книга называлась «Китаб-уш-шифа» – «Книга исцеления души».

Ибн Сина решил, что «Книга исцеления» будет состоять из семнадцати томов. Все достижения научной мысли того времени хотел внести в книгу Абу Али: геология, геофизика, метеорология, физика и оптика, химия, ботаника, зоология. Отдельно Абу Али решил рассмотреть математические дисциплины и теорию музыки. Но дела отнимали много времени.

Он вставал до зари и писал хотя бы два листа для «Книги исцеления». А когда начиналось утро, принимал учеников. Маленькую площадь перед домом Абу Али всегда заполняли люди. Бывали здесь именитые, знатные, но больше было бедных крестьян, ремесленников и торговцев. В большинстве это были больные, ждущие исцеления от чудодейственных рук знаменитого врача Абу Али Ибн Сины. Много на это уходило времени, ибо каждое лекарство из трав, семян, смол он готовил сам. Случаи об исцелении им болезней, превосходили сказания о святых.

А вечером он снова брал перо и писал. Джузджани так рассказывает о работе учителя в эти дни: «Учитель попросил бумагу и чернильницу... Затем он разложил стопы бумаги перед собой, брал листы и рассматривал каждую проблему, писал объяснение ее. И он писал каждый день по пятьдесят листов… При этом у него под рукой не было ни одной книги, он не обращался ни к какому источнику, а писал все по памяти и наизусть».

«Я никогда не работал так хорошо», – говорил Абу Али ученику. Но новые обстоятельства снова прервали работу. По доносу Ибн Сина был брошен в тюрьму.

Вылечив начальника тюрьмы, Абу Али поклялся, что не будет пытаться бежать.

За это начальник освободил его от кандалов и принес ему бумагу из собственной канцелярии, чернильницу и тростниковое перо. По вечерам начальник любил рассказывать о своей длинной жизни, о деревенской юности.

За четыре тюремных месяца Абу Али написал «Книгу о правильном пути», заново переделал «Книгу о коликах». Там же, в тюрьме, он написал еще одну книгу – философскую повесть «Живой, сын Бодрствующего». Хайи ибн-Якзан – так звали начальника тюрьмы. «Живой, сын Бодрствующего» – переводится это имя.

Это была первая повесть Абу Али. Герой повести встретился с простым и добрым, вечно бодрствующим стариком. И старик рассказывает герою о своих странствиях, о том, как он сумел познать окружающий мир. Добрая душа старика проникает повсюду: и опускается в ад, и поднимается до высших сфер мира…

Книгой этой будут зачитываться потом многие люди. Они будут говорить, что каждая страница книги полна мудрых раздумий, философских мыслей. Через двести лет писатель Ибн-Туфайл создаст роман с тем же названием, и роман будет во многом повторять повесть Ибн Сины. Литераторы считают, что и бессмертный Данте творил свою «Божественную комедию» под влиянием Абу Али Ибн Сины.

Пришедший к власти новый правитель отпустил Ибн Сину. Уехав в другой город, он продолжал принимать больных и заканчивал третью книгу «Канона».

Случай с одним больным был таким редкостным, что о нем стали рассказывать во многих городах: Знатный человек, двоюродный брат самого эмира Исфагана, сошел с ума. Он вообразил себя коровой, стал бегать по комнатам своего богатого дома, громко мычать.

– Зарежьте меня поскорее! – кричал двоюродный брат эмира. – Сварите из меня суп! Я корова! Я корова!

Он отказался есть нормальную человеческую пищу. «Я корова! – кричал он. – Я жирная корова. Я не ем мяса!»

Он стал быстро худеть. И уже перестал бегать по комнатам, бодать слуг, а лишь лежал и жалобно мычал. К больному были приглашены лучшие врачи, но они ничего не могли поделать, они признали болезнь неизлечимой.

Зная об удивительном даре Авиценны, эмир обратился к нему с просьбой о помощи.

Ибн Сина выслушал рассказ врачей о болезни, поговорил со слугами, а потом сказал: «Идите к своему больному и передайте, что вы были у мясника и просили зарезать корову. Скажите ему, что мясник скоро придет».

Домашние вернулись, рассказали все больному. Он обрадовался, замычал веселее.

Ибн Сина одел свои лучшие одежды, позвал двух слуг и отправился в дом брата эмира. Войдя в комнату, он взял в руки огромный нож и закричал: «Где здесь корова, которую надо резать? Выведите ее во двор, я там ее зарежу! Принесите веревки и свяжите корове ноги! Сделайте все, как положено».

Больной, услышав эти слова, заревел из глубины комнаты: «Я сам! Я сам!» Он даже поднялся от радости, хотя последние два дня совсем не вставал, вышел во двор и лег на бок.

Ибн Сина подошел к нему, присел и поточил нож о нож. Потом он пощупал больному бока и сказал: «Эта корова очень худая, и ее резать нельзя. Давайте ей в течение нескольких дней обильную пищу, чтобы она пожирнела, а потом я приду и зарежу ее».

Больной растерянно поднялся. Он был слаб от голода, его шатало.

– Слышишь, корова, – сказал Ибн Сина, – будешь хорошо есть, тогда зарежу, а будешь голодать – какой от тебя толк. Никто и есть не станет твое мясо.

В тот же день больной накинулся на пищу, в которую Ибн Сина велел подмешивать специальные лекарства. Абу Али приходил к пациенту каждый день.

Постепенно больной стал выздоравливать, он прибавлял в весе и мычал все реже. Однажды утром он проснулся и позвал слугу: «Странный мне сон сегодня приснился: как будто я вообразил себя коровой». «Действительно, странный сон, господин», – откликнулся слуга. «Я даже испугался: вдруг проснусь и окажусь в самом деле коровой. Но, слава Аллаху, проснулся, смотрю – человек я». Болезнь прошла окончательно.

…А вечером, как всегда, у Ибн Сины собирались ученики. Однажды, во время беседы с ними, в дом вошел посланник и передал письмо и толстый конверт с вопросами.

– Завтра утром я бы хотел уехать, – сказал посланник, – но если ты согласен написать ответ через несколько дней, то я подожду.

Ибн Сина отпустил его. Он продолжал разговаривать с учениками и одновременно просматривал вопросы. После вечерней молитвы Джузджани принес ему пачку бумаги, листов пятьдесят. Ибн Сина зажег светильники и принялся писать ответ… Рано утром кто-то постучал в дверь Джузджани. Это был слуга Ибн Сины: «Господин срочно просит прийти к нему».

Когда Джузджани вошел в комнату, он увидел, что вся бумага уже исписана мелким почерком учителя. «Получилась целая книга», – сказал учитель смущенно. «Я решил сразу ответить на все вопросы, чтобы не задерживать посланника. И ученые в Ширазе ждут».

Когда Джузджани отнес эту книгу посланнику, тот и вовсе изумился. Вернувшись в Шираз, он долго рассказывал ученым об этом случае.

…И вот, наконец-то, «Канон врачебной науки» был окончен. Пять тяжелых томов лежали в комнате Ибн Сины. Все медицинские знания, которые накопили люди, вмещали эти книги. Они были написаны в трудные дни. Голодная жизнь в караван-сараях… В домах у друзей, прислушиваясь к каждому шуму на улице, – не за ним ли пришли…

Вот первая – теория медицинской науки. В ней дается определение медицины, раскрываются задачи этой науки, приводится учение о соках и натуре (темпераменте), дается сжатый анатомический очерк так называемых “простых” органов человеческого тела, рассматриваются причины, проявления и классификации болезней и общие правила их лечения. Подробно излагаются учения о питании, образе жизни и сохранении здоровья во все периоды жизни (общая и частная гигиена).

Во второй книге описаны простые лекарства. Оказывается, любой корень, кора любого дерева могут помочь человеку бороться с болезнями. Растения живут рядом, но люди не знают об их полезных свойствах.

«Если прикладывать лекарственные повязки с редькой и медом – это исцеляет злокачественные язвы, а семена ее с уксусом окончательно исцеляют гангренозные язвы» – так говорит Ибн Сина во второй книге «Канона» об обыкновенной редьке. «Если скорпион ужалит человека, который поел редьки, то человеку вреда не будет». Или еще: «Если выпить мяты до отравления, она отразит действие смертоносных ядов».

Почти восемьсот простых лекарств растительного, животного и минерального происхождения с указанием их лечебных свойств и способов применения описал Ибн Сина во второй книге «Канона». Эта книга дает возможность ознакомиться не только с научной, но и с бытовой, народной медициной того времени. Лечебники и травники Древней Руси также постоянно упоминают его имя «Ависен», дают его рецепты. А многие лекарства, предложенные Ибн Синой, прочно вошли в фармакопею и применяются по сегодняшний день.

Третья и четвертая книги подробно разбирают болезни всех человеческих органов с головы до ног, иными словами она посвящена частной патологии и терапии. Голова, мозг и нервы, глаз, ухо, горло и нос, зубы, легкие и сердце, пищевод и желудок, кишечник, печень и желчный пузырь, почки и мочевой пузырь – обо всем подробно рассказал Ибн Сина, назвал способы лечения, методы операций. Как лечить переломы черепа, носа, челюсти, ключицы, ребер – об этом тоже рассказал он в «Каноне». Каждый раздел начинается с подробного анатомического описания соответствующего органа. Первым в мире Ибн Сина описал строение мышц глаза. До Ибн Сины многие, даже великие ученые считали, что глаз, словно фонарик, испускает лучи. Эти особые лучи, отражаясь от предмета, идут назад и дают изображение.

Книга пятая “Канона” представляет собой фармакопею. В ней излагаются способы изготовления и применения различных форм лекарств сложного состава. До тридцати семи веществ могут входить в них. «Это лекарство применял Гален, – часто пишет Ибн Сина, – это известное индийское лекарство, а это – открыто мной».

В «Каноне» Ибн Сина уделяет внимание и проблемам психологии. Психические расстройства интересовали его не только с чисто врачебных позиций, но и как объект психологического исследования.

Ученые и врачи, читая книги «Канона», переписанные Джузджани, а потом размноженные переписчиками, поражались. Новое, неведомое раньше науке встречалось в этих книгах на каждой странице.

Ибн Сина первый проанализировал причины, симптомы и способы лечения таких страшных болезней, как менингит и люэс, плеврит и язва желудка. Он первый отделил чуму от холеры, описал проказу, желтуху и сибирскую язву. Ибн Сина не знал, что пройдет больше восьмисот лет, и только тогда Пастер подтвердит его гипотезу о вирусах – о невидимых возбудителях болезней, которые живут и в воде, и в воздухе.

В «Каноне» Ибн Сины содержится много тонких наблюдений над детьми и разумных советов по всестороннему их воспитанию. Он заботился о том, чтобы из ребенка вырос добрый, умный, умелый и здоровый человек.

Большое внимание Авиценна уделял и физическим упражнениям, называя их “самым главным условием” сохранения здоровья. На следующее место он ставил режим питания и режим сна.

Еще одной необычной стороной “Канона врачебной науки” является точное описание клинической картины болезней, тонкости диагностики. Описания ряда клинических явлений, их объяснения говорят о необычайной наблюдательности Ибн Сины, его таланте и опыте. В диагностике же Ибн Сина пользовался определением влажности или сухости кожи, осмотром мочи и испражнений, ощупыванием и наблюдением за пульсом. Ибн Сина создал такое учение о пульсе, к которому с тех пор трудно что-нибудь добавить.

Ибн Сина не знал, что его «Канон» скоро станет медицинской энциклопедией во всех странах мира. В Европе будут учить по нему врачей.

Сложность окружающей обстановки по-прежнему отрывала Абу Али от занятий наукой и лечения, от написания книг. Но, несмотря на все преграды, он пишет новую книгу – «Книгу справедливости».

А вскоре была написана поэма «Урджуза». Поэма эта особенная. Ее героем была медицина, все медицинские знания. «Она составлена в простом изложении, понятными стихами, так, чтобы было нетрудно ее читать», – написал сам Ибн Сина в предисловии. По этой поэме даже школьник мог изучать медицину. Очень скоро «Урджузу» перевели на латинский язык. А потом ее издали во многих странах. 600 лет изучали поэму во многих медицинских школах.

Поэма написана красивыми, образными стихами. В прозе начало ее звучит примерно так: «Поэты – принцы вселенной; врачи руководят телом. Красноречие упомянутых выше радует душу; преданность последних исцеляет болезни. Эта поэма содержит всю теоретическую и практическую медицину. И я в ней излагаю в стихах все мои знания этой науки… Медицина – это охрана здоровья и лечение болезней...» Он любил медицину и уделял ей большую часть своего времени.

Одновременно с «Урджузой» Ибн Сина написал книгу по языкознанию – «Язык арабов». Современники говорили, что подобную этой книге в области языка, еще никто не писал.

Ибн Сина долго откладывал переписку ее начисто. Джузджани был занят переписыванием двадцати томов «Книги справедливости», «Язык арабов» так и остался в черновике. После смерти Ибн Сины книга эта, видимо, погибла, или, быть может, хранится до сих пор в какой-нибудь мусульманской библиотеке среди других неизученных рукописей. Такая же судьба ожидала и «Книгу справедливости» – грабители увезли ее с собою, все двадцать томов.

Эта книга была очень дорога Авиценне, он вынашивал ее в сердце своем многие годы. Эта книга была приговором всей западной философии, всем законам черной, яростной жизни.

И вот, как будто по иронии, жизнь еще раз доказала Ибн Сине свою несправедливость: навсегда пропала именно эта книга – «Книга справедливости».

После потери этой книги, так одиноко ему стало. «И руки ослабли, устали, и ноги вот подогнулись. Пусто кругом. Одиноко и пусто. Зачем, для кого я писал свои многотомные книги? Кто читает их? Несчастная сотня грамотных людей в городе. А потом приходит правитель, повелитель алчных воинов, и сажает этих ученых в ямы, выгоняет из дому. И книги горят, исчезают. Так много все рассуждают о силе познания, о торжестве разума. А сила – вот она, в жестокости. И торжествует не разум, а невежество, злое, тупое невежество… Да будет ли когда-нибудь время, когда они, ученые, станут необходимыми людьми? Когда правители будут советоваться со знаниями, а не со своей дикой волей. И весь мир будет объединен в единое, общее, справедливое государство. Без войн, захватов и убийств.

Но, несмотря на все отчаяние и боль, надо все-таки подниматься... Ведь завтра сюда придут ученики. И надо будет говорить им что-то о пользе знаний…»

Почти непрерывные скитания по городам Мавераннахра и Ирана, постоянный напряженный труд, бессонные ночи, неоднократные тюремные заключения надломили организм ученого. Когда-то он написал книгу о желудочных коликах, теперь сам он страдает этой болезнью.

Это были последние слова Великого Учителя.18 июня 1037 года Ибн Сина умер.

О последних часах Ибн Сины есть такая легенда: Великий врач, почувствовав приближение конца своих дней на земле, решил дать бой смерти. Не зря он дни и ночи, многие годы, изучал свойства разных растений, тайны лекарств. Ибн Сина решил победить смерть, оставшись в живых надолго. Напрягая ослабевшие руки, приготовил сорок разных лекарств, разлил лекарства в сорок разных сосудов, на каждом сосуде написал номер. Потом он вызвал самого верного своего ученика.

«Слушай меня внимательно, – сказал он ученику. – Силы мои ослабли, и, вероятно, завтра я уйду. Но я не умру, если ты применишь все эти сорок лекарств в том порядке, как я тебе продиктую».

И он стал диктовать. Первое лекарство полагалось влить в рот. Вторым лекарством натереть грудь. Третьим – спину. Четвертым – ноги. Пятое снова влить в рот. И так до сорокового.

На следующий день великий врач потерял сознание. Перед учеником лежало безжизненное тело изможденного старца. Сухие слабые руки, щеки ввалились, и только высокий лоб говорил о глубоких тайнах ума Ибн Сины...

Ученик, волнуясь, взял первый сосуд с лекарством. Потом – второй, третий, четвертый. Он делал все так, как диктовал ему учитель. Взял десятый сосуд, двадцатый, тридцатый… Постепенно немощное старческое тело превращалось в цветущее тело юноши. Уже появилось дыхание, зарозовели щеки. Перед учеником лежал сильный красивый юноша с полным благородства, мудрым лицом. Осталось сороковое лекарство. Последнее лекарство должно было укрепить ту жизнь, которую вдохнули в Ибн Сину все тридцать девять лекарств. Испив последнее лекарство, учитель должен был открыть глаза, глубоко вздохнуть, улыбнуться и встать. И так поражен был ученик этим чудесным превращением, что внезапно из трясущихся от волнения рук выпал сороковой сосуд на землю и опрокинулся. Лекарство разлилось по песку, ушло в глубину земли... Через несколько минут перед учеником лежало безжизненное тело учителя.

Новый мавзолей Абу Али Ибн Сины, построенный в городе Хамадане (Иран).

Ибн Сину похоронили в Хамадане, у южной стены города.

Шли годы, проходили столетия. На краю Хамадана, на левом берегу горной реки, среди давно заброшенного кладбища высокий кирпичный забор огораживал небольшой дворик с несколькими кипарисами. Там, среди кипарисов, стояло здание из кирпича. Сюда, к мавзолею, каждое утро собирались люди. Среди них были ученые – старики и молодые, лишь входящие в жизнь. Были и больные, верившие в чудесное исцеление от одних только прикосновений к древней могиле. Внутри мавзолея, во мраке, на полу, устланном циновками, у надгробной плиты постоянно сидели старцы.

Проходило двести лет, четыреста и семьсот... И когда спрашивал какой-нибудь путешественник, проезжающий из Тегерана в Багдад: «Кто похоронен здесь?», ему негромко отвечали: «Это могила Абу Али Ибн Сины, Великого Врача и Великого Человека».

Составитель Желтякова И.Н.

Copyright © 1996-2022, Медицинская Академия Духовного Развития "МАДРА" При использовании представленной здесь информации ссылка на источник обязательна
	www.madra.dp.ua	Гостевая книга
Статистика посещаемости	Наш адрес
	видеоканал Dr. Evgen Semenikhin Become a Patron!